Об основных проблемах развития животноводства рассказал Юрий Шмидт, доцент кафедры хирургии и внутренних незаразных болезней факультета ветеринарной медицины ФГБОУ ВПО «НГАУ», руководитель пресс-службы управления ветеринарии НСО, кандидат биологических наук.

— Юрий Давыдович, в чем вы видите задачу ветеринарии и как ваша работа влияет на развитие животноводства?

— Животноводство условно можно разделить на три основные части — молочное, мясное и племенное. Причем без племенного не может развиваться первое и второе. И чем выше достижения в животноводстве, тем большее значение имеет для него ветеринария. Ведь можно держать корову, которая дает молока, как коза, — 2,5-3 тысячи литров за лактационный период, и не заморачиваться, потому что такая корова практически не болеет. Правда, и ее экономическая эффективность равна нулю. Без селекции и четкого понимания генетики, племенного ядра, без системной работы с наукой серьезное повышение продуктивности невозможно.

Молочное скотоводство сейчас бурно развивается, молоко в цене, оно востребовано — почему? Потому что для этого продукта уже создана инфраструктура по глубокой переработке, которая, в свою очередь, требует постоянного поступления сырья. Крестьянин работает на этот спрос, и тут возникает критический момент: в погоне за прибылью руководители хозяйств стараются из этой коровки выжать все возможное. В этот момент ветеринарное биологическое благополучие входит в противоречие с хозяйствующим субъектом. Почему?

Без понимания того, что в корову нужно вкладываться, инвестировать, мы получаем следующий, самый главный проблемный фактор: корова в пик своей лактации максимально используется в течение двух лет. К пяти годам она достигает пика, а в возрасте шести-семи лет ее уже списывают на мясокомбинат. При этом период максимальной лактации коровы может продолжаться четыре года — до возраста девяти лет.

— Почему тогда коров списывают раньше, чем исчерпан их потенциал?

— Потому что за две лактации они «сгорают». Это значит, на промышленной площадке нужен другой алгоритм работы, это инвестиции в производственную инфраструктуру, в технологии, в штат специалистов. Специалисты понимают, что от уровня питательных веществ зависит уровень лактации, от уровня минерально-витаминных добавок зависит продолжительность этого периода, от качества кормов — все вместе. Если корове дали питательных веществ на 1 Дж, а для выработки молока нужно 3 Дж, где она возьмет недостающих 2 Дж? В результате — у нее в молоко уходят собственные белки, жиры, кости, и это не метафора, так оно и есть на самом деле. Из-за активной физиологической стимуляции корова вырабатывается, это происходит через болезни, возникают: кетоз, остеодистрофия, остеомаляция, нарушения эндокринологического обмена и ряд других заболеваний, из-за которых корову выбраковывают.

— Разве в хозяйствах этого не понимают?

— Многие руководители идут по пути наименьшего сопротивления. Есть у них ремонтный молодняк, всех коров они могут поменять в течение двух лет и восполнить стадо. Но только чуть-чуть будет провал в ремонте, какие-то проблемы сократят молодняк, и восполнять стадо придется за счет покупного скота, а это большие деньги. То есть запас прочности в таком типе хозяйствования маленький.

— Сейчас все директора «считают экономику», всем важна эффективность производства. Юрий Давыдович, скажите, какой способ хозяйствования, по-вашему, более эффективный — «сжигать» корову за два года или, вложившись в инфраструктуру, полностью раскрыть генетический потенциал животного?

— Скотоводство не может развиваться, как другие направления, как свиноводство, например, экономически доказано, что скотоводство имеет более длинное инвестиционное плечо. Кроме того, молоко коровы при нагрузке, не соответствующей физиологическим параметрам, далеко до идеального по основным показателям: белку, жиру, аминокислотам.

От больной коровы — больное молоко, от здоровой — здоровое, даже если речь идет о высокопродуктивной корове с рекордными надоями. Это молоко — безопасно, но не полезно. Эти вещи необходимо различать. И направление для развития хозяйств одно — получать биологически полноценный продукт. Для поддержки такого производителя можно было бы создать программу обеспечения молоком детсадов, больниц, школ, домов престарелых и т. д. Уже сейчас фермеры, которые не могут конкурировать с крупными хозяйствами по объемам, пытаются занять эту нишу, они за свою марку бьются, сами заказывают исследования в лабораториях, чтобы использовать их результаты для продвижения на рынке.

— Насколько обоснованы опасения, что в молоко попадают антибиотики, которыми лечат коров?

— Оценка на антибиотики проводится не всегда, кроме того, не все антибиотики у нас умеют определять. Грамотные специалисты находят препараты, которые не улавливаются в наших лабораториях.

— Получается, что ветеринары в таких хозяйствах объективно работают не на здоровье населения, а, скорее, против?

— Это очень большая проблема ветеринарии, у нас она вписана в систему Минсельхоза РФ, а специалист в хозяйстве зависит от директора, которому важна прибыль.

Хозяйства, на самом деле, разные, есть и такие, где принципиально не лечат животных за счет того, что соблюдают технологии, учитывают поведенческие реакции животного. Я для примера могу рассказать о некоторых нюансах таких технологий. Например, на дойке устанавливается специальный свет — такой, при котором у коровы не будет стресса. Здесь же установлены специальные чесалки. Если корова испытывает какой-то дискомфорт, она подходит и чешется.

— Это приспособление используется из опыта наблюдения за животными?

— Это не баловство животных, а точный научный расчет: когда чесалки убирают, то через месяц у 70% коров появляется посттравматический мастит. Возвращают — болезнь проходит. Ведь все начинается не с большого пожара, а с незатушенной сигареты. И есть механизмы профилактики, которые на ранней стадии не дают запускаться цепочке проблем.

Это профилактическая мера, она обеспечивает корове идеальную опору, у нее не будет ни хромоты, ни некробактериоза. А с больными ногами корова и на дойке «пляшет» и кормиться нормально не сможет. Она будет хватать еду и ложиться, чтоб ноги отдохнули, значит, норму в 250 кг корма не съест и 15 литров молока не даст. То есть профилактическая очистка копыт — важный фактор сохранения продуктивности. И таких тонкостей очень много.

— А в свиноводстве?

— То же самое. В одном хозяйстве взяли на Западе технологию выращивания свиней. А там в клетках у поросят какие-то цилиндрики на веревочках болтаются. Ну зачем? Решили не вешать. А когда приехали специалисты проверять технологию — сразу о цилиндриках спросили.

В результате такие «поросята с цилиндриком» имеют лучший обмен веществ, у них нет поноса и железодефицитной анемии и, самое главное, у них не бывает психоэмоционального стресса, от которого поросята дохнут как мухи. Он вызывает у них инфаркт миокарда и язвенную болезнь желудка. Но это, опять же, не случайность, а результат исследований, отработки технологии до точности.

— У нас и своя наука есть, она что — не работает?

— Наука есть, а научно-производственной базы, внедренческой — нет. Наука оторвана от производства, разработки ученых до практиков не доходят. Еще у нас нет биофабрик по производству лекарственных препаратов для животных, есть только для вакцин, а остальное покупаем за рубежом. Применять западные технологии не так просто, кроме «цилиндрика», в технологию входят витаминно-минеральные добавки, иммунологические препараты, закваски для корма и так далее, все это достаточно дорого.

— Значит, нам необходимо самим все это производить?

— Да, чтобы поддержать сельхозпроизводство, необходимо создавать инфраструктуру, которая обеспечит крестьянина премиксами и другими препаратами. Если будет эта инфраструктура, то и у хозяйства будет возможность развиваться. Для этого нужны и наука, и доступ к новым технологиям, и кадры.

Поэтому речь сейчас должна идти не о прибыльности сельского бизнеса, а о том, чтобы территорию оживить, чтобы жизнь там была. Примеры, кстати, есть. Директор ЗАО «Ивановское» Виктор Бамбух поднял хозяйство с нуля, к его территории подъезжаешь — такое ощущение, что климат меняется. У него в селе такая площадка для детей построена, что со всего района родители привозят детей поиграть, — Диснейленд местного значения. Для пенсионеров выстроил целую улицу комфортабельных домов… За всем этим стоят экономика и доверие людей, которого он добился. К сожалению, других примеров — как люди не хотят работать — значительно больше, очень многие обременены этим заболеванием — бездельем.

— Юрий Давыдович, у нас ведь и специалистов не хватает, зачастую один зоотехник работает на несколько хозяйств…

— Высшее профильное образование было заложником производства, еще пять лет назад зоотехники не были востребованы на рынке. У нас в Аграрном университете существовал зоо­инженерный факультет (позже его переименовали в биологотехнологический), пять-семь лет назад он выпускал по 200 зооинженеров, а сегодня осталась одна группа — 25 человек. В какой-то момент руководители хозяйств посчитали, что сами в кормах и породах скота разбираются, а при низком уровне продуктивности можно и без зоотехника обойтись. А раз выпуск сократился — появился дефицит.

Тот же Виктор Бамбух долго искал обычного оператора искусственного осеменения, нашел где-то на Алтае в глухом селе, переманил к себе, дом ему построил… Зато с этим специалистом продуктивность в хозяйстве сразу подскочила.

Племенное дело — одно из важнейших параметров, только искусственное осеменение позволяет получать качественный молодняк для ремонтного стада. Если говорить о штате для племенного дела, то в хозяйстве должны работать два специалиста с высшим образованием, два со средним и техник-осеменатор. Для их работы необходимо отдельное помещение, то есть это целая инфраструктура. А когда все это заменяют быком и думают, что все проблемы решены…

Естественное осеменение ведет к резкому нарушению биологической защиты, оно никогда не попадет под 3 и 4 уровень зоосанитарной защиты. Полученное в результате молоко не соответствует заявленным международным стандартам, с ним нельзя выйти на внешний рынок. Лейкоз — рак крови — вирусное заболевание, и справиться с ним не могут те хозяйства, где нет искусственного осеменения.

Под руководством министра сельского хозяйства Василия Андреевича Пронькина разработана комплексная программа по ликвидации лейкоза в Новосибирской области, где задействованы финансовые рычаги, — увязано получение господдержки с усилиями по борьбе с лейкозом.

Нужно двигаться вперед — от безопасного продукта к полноценному, от неэффективного производства к высокотехнологичному, пока еще есть для этого достаточная ресурсная база.